Добрый день, Дмитрий Анатольевич!
Прогресс в области информационных технологий в России в последние годы, безусловно был достигнут в связи с Вашей активной позицией, как Президента Российской Федерации, в этой сфере. Не менее масштабны и изменения действующего законодательства, инициированные Вами. Хотелось бы, чтобы Вы продолжили активно влиять на эти процессы!
Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Коррупция - это болезнь государственного организма подобная гангрене или раку.
Идея создания различных органов по борьбе с коррупцией - это попытка вылечить больной государственный организм, некое подобие химиотерапии.
Но ведь Алексашенко сказал, что степень коррумпированности органов управления у нас в России очень высокая.
По-моему, излечение пораженных органов управления в такой ситуации уже невозможно, как и лечение пораженного гангреной пальца, например.
В этой ситуации любой молодой специалист, даже кристально честный, попадая в коррумпированную систему, вынужден принять условия игры и сам превратиться в коррупционера, либо система его выдавливает.
Думаю, что в этой ситуации уже не поможет какой-то отдельный орган по борьбе с коррупцией.
Нужно создавать с нуля государственный аппарат в целом, но не одномоментно, а путем "вытеснения" старых, коррумпированных госорганов новыми.
Нужно начинать создавать дублирующие органы управления, штат которых изначально комплектуется новыми кадрами, не замешанными в коррупционных преступлениях, не имеющими коррупционных связей. Спецслужбы подбирают в штат честных профессионалов, возможно со значительным ущемлением их гражданских прав за счет повышенной прозрачности их деятельности и личной жизни, которая компенсируется повышенной оплатой труда. Эти органы должны стать "центрами кристаллизации", вокруг которых будет формироваться штат нового государства. Именно эти "заведомо некоррумпированные" органы управления и должны постепенно вытеснить из государственной системы "пораженные коррупцией" существующие органы управления. Причем хронологически этот процесс тоже нужно разнести по времени для разных служб и министерств. Начинать нужно со спецслужб, обладающих наибольшими полномочиями в отношении граждан, чтобы было заведомо известно, что, например, в ФСБ коррупции нет вообще, и так далее по убыванию полномочий.
В обществе никогда никто не осуждал власти, если они объявляли о назначении солидного вознаграждения за информацию, например, об убийце, педофиле, похитителе ребенка. Люди не расходятся в этом случае в оценке таких преступлений, как общественно опасных. А вот с коррупционными преступлениями ситуация совсем другая, т.к. вовлеченность в эти преступления у нас значительная. И зачастую у нас люди вынуждены и давать, и брать взятки, чтобы обеспечить себе нормальную жизнь, а не для того, чтобы купить еще одну яхту или самолет. Просто взятки стали не отъемлющей составляющей нашей жизни, дают возможность повысить конкурентоспособность бизнесменам, выиграть соревнования спортсменам, получить лучшие оценки ученикам, получить медпомощь больным и т.д. Те, кто не дает взяток, оказываются в невыигрышном положении по сравнению с теми, кто их дает. Более того, в отношении тех, кто взяток не дает, взяткополучателями выработана целая система принуждения к даче взяток, и с каждым днем принуждение становится все более жестким и более наглым. В этих условиях тем, кто борется с коррупцией, нужна информация о лицах, совершающих такие преступления, их способах действия и пр. Если мы считаем коррупционные преступления особо общественно опасными, то почему за информацию о коррупционере и не заплатить, как за информацию об убийце?
Неделю назад на выезде из Ефремова Тульской области меня остановил инспектор ГИБДД, якобы за обгон в зоне действия знака "Обгон запрещен" в полутора километрах от этого поста. Забрал документы, грозил, что изымет водительское удостоверение, а затем по суду меня лишат прав на срок от четырех до шести месяцев. Но протокол не оформлял, а только интересовался, где я работаю, чем занимаюсь. И постоянно повторял вопрос - "Что будем делать?". Я не мог никак вспомнить, где же там знак, но засомневался в своих действиях, т.к. мне и в голову не могло прийти, что инспектор полиции, недавно прошедший аттестацию, может вводить меня в заблуждение. На посту инспекторов было двое, и они очень умело психологически обрабатывали меня, ссылаясь на Правила дорожного движения и Кодекс об административных правонарушениях, но ехать обозревать знак отказывались, нажимая на то, что я еще и отпираюсь от нарушения. При этом в открытую денег не требовали. Каково же было мое изумление, когда на обратном пути я обнаружил, что никакого знака "Обгон запрещен" по дороге от Ефремова до этого поста и в помине нет! Я ничего не нарушал!
Дома я почитал все, что мог, в Интернете на тему взяточничества (УК РФ, материалы Верховного суда, комментарии специалистов) и обнаружил для себя, что в такой ситуации как у меня, после передачи денег инспектору, который принуждает тебя к даче взятки, сам становишься преступником, только не подвергнутым уголовному преследованию, даже если потом сообщишь об этом. Оказывается, что такое принуждение не является вымогательством взятки, поскольку прямо от водителя инспектор деньги не требует.
Т.е. если тебя ограбил мошенник, то ты - потерпевший, а если инспектор ГИБДД, то ты -преступник, наравне с ним. Как же при такой дыре в уголовном законодательстве можно бороться с коррупцией?
Странный вопрос и более странный ответ. "...Вы будете менять эту статью?...", "...обещаю подумать...".
И задает вопрос и отвечает на него юрист.
Президент возглавляет государство, но законодательную власть осуществляет Федеральное собрание (Госдума и совет Федерации), тем более, когда речь идет о внесении изменений в Уголовный кодекс РФ, федеральный закон. Статья 105 Конституции: "1. Федеральные законы принимаются Государственной Думой."
Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Разница между инфляцией и ставками по кредитам малому бизнесу объясняется очень просто - в неё заложена плата за риск невозврата основного тела кредита.
Я считаю, что на сегодня основной проблемой субъектов малого и среднего предпринимательства является то, что в хозяйственном обороте они выступают в качестве слабой стороны, при этом даже менее слабой, чем физические лица, защищенные законодательством о защите прав потребителей. Государство и крупные предприятия, банки фактически навязывают свои условия при заключении сделок с субъектами МСП.
Очень часто, когда выясняешь, зачем предприниматель обращается за займом на пополнение оборотных средств, выясняется, что сам предприниматель фактически кредитует крупное предприятие либо осуществляя предоплату, либо отдавая товар на реализацию с длительным сроком оплаты. По государственным контрактам зачастую отсутствует предоплата, т.е. приобретение товаров, выполнение работ по госконтракту производится субъектом МСП за свой счет либо за счет привлеченных средств.
И еще повторюсь, нужно специальное законодательство по защите прав малого и среднего бизнеса, как слабой стороны в хозяйственном обороте, аналогичное законодательству о защите прав потребителей.
Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Отчетливо прослеживается тенденция к перекладыванию ответственности за решение государственных проблем с государственных органов, имеющих все законные полномочия и возможности, соответствующее финансирование, на хозяйствующие субъекты, которые не имеют ни средств, ни подготовки, ни возможностей для борьбы с терроризмом, незаконным оборотом наркотических средств, уголовной преступностью.
Ходила одно время легенда о том, что в Германии в 30-х годах в порядке борьбы с "зайцами" расстреляли всех пассажиров вагона, в котором попались два безбилетника. Так и с закрытием клуба, в котором торгуют наркотиками. А если в лесу продают дозы на поляне, лес что ли вырубать? Если в поезде провезли наркотики, то вагон на металлолом сдавать? Если владельцы клуба виновны в обороте наркотиков в этом клубе, то клуб и так будет закрыт, т.к. по суду будет конфисковано имущество, а доля в собственности клуба - это и есть имущество.
Почему в таком случае не закрывать клуб, если в ходе пьяной драки в нем убили кого-то? Или на тротуаре напротив? Очень похоже на метод взятия заложников террористами. Только в данном случае этими заложниками становятся собственники увеселительных заведений. А наличие умысла, вины конкретных лиц, что, уже и доказывать не нужно? У нас, что отсутствуют государственные правовые службы, которые в состоянии разработать правовые модели борьбы с оборотом наркотиков с учетом норм действующего законодательства, международных конвенций и т.д.?
Понятно желание вовлечь общественность в борьбу с таким страшным злом, как наркотрафик.
Но может это делать другими способами?
Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Мне кажется, что общественность России, возмущаясь неудовлетворительной работой судебной системы в целом, необоснованно направляет энергию возмущения преимущественно на судей, пытаясь в каждой судебной ошибке найти вину конкретного судьи, его личный имущественный либо неимущественный интерес в принятии того или иного решения.
И главную роль в этом играет сложившийся в гражданском обществе миф о том, что наша судебная система якобы обеспечивает 100% обнаружение и исправление судебных ошибок. Этот миф поддерживают как сами судьи, так и адвокаты, а также государственные чиновники. И те, и другие, и третьи говорят: "Возможно, нами вынесено неправильное решение, но у вас есть возможность обжаловать это решение в вышестоящей инстанции". При этом имеется в виду, что нужно только набраться терпения и денег на госпошлины и адвокатов и добраться до Президиума ВАС, т.е пройти четыре инстанции и справедливость восторжествует.
Именно по этой причине возмущение людей, получивших отказ во всех четырех инстанциях, достигает крайних пределов. К этому добавляется и неприятное открытие, когда обнаруживается, что на входе в четвертую инстанцию, Высший арбитражный суд, вам нужно пройти еще одну инстанцию, которую иначе как аналогом фейс-контроля при входе в элитный клуб и назвать-то нельзя. Это коллегия судей, которая принимает решение, передавать ли вашу надзорную жалобу в Президиум или отказать.
Причем самое интересное в том, что в случае отказа в удовлетворении жалоб, можно даже не тратить время на чтение судебного акта об отказе. В 99,99% случаев судьи будут правы с точки зрения процессуального законодательства, они напишут, что доводы жалобы направлены на пересмотр обстоятельств дела, поэтому выходят за рамки полномочий кассационной либо надзорной инстанции.
И в этом ничего незаконного с точки зрения юридической доктрины нет. Об этом пишет и Конституционный суд. Получается, что гражданскому обществу нужно просто смириться с этой ситуацией.
Я имел возможность, не будучи профессиональным юристом, наблюдать работу судебной системы с 1994 года. В судебной системе все-таки в результате судебной реформы многое изменилось. Увеличены зарплаты судей, появились информационные системы и пр. Не нужно больше никакого радикализма. Нужно постепенно идти дальше. Мне думается, что ключевое звено в работе с судейским корпусом - текст судебного акта. Оно должно быть таким же подробным, как содержимое черного ящика самолета Ту-144. Чтобы был видна логика принятия решения, чтобы было видно, где судья допустил ошибку, если решение ошибочное. Судебное решение не должно быть написано в жанре хокку. Законодательно, по аналогии с законом о защите прав юридических лиц при проведении государственного контроля, ввести понятие грубых судебных ошибок, может, несколько градаций, от незначительной до грубой. Ввести понятие ошибок, не совместимых с профессией судьи. И работать посредством этого с судейским корпусом, удаляя непрофессиональных, коррумпированных судей.
Чтобы понять сюжет, необходимо внимательно прочитать статью "Предел уступчивости"(Валерий Зорькин, Председатель Конституционного Суда РФ ,"Российская газета" - Федеральный выпуск №5325 (246) от 29 октября 2010 г. ).
Президент поддержал позицию Председателя Конституционного суда РФ и абсолютно правильно сделал.
Нашим остальным судам нужно брать пример с Конституционного суда РФ.
