Дмитрий Анатольевич, позволю себе сделать небольшое уточнение к сказанному Вами. Очень убедительно Вы говорили о состоянии лесов в Финляндии, о нашей общей с этой страной истории и деревьях, ничем не отличающихся от наших, но окруженных вездесущей заботой. До такой заботы о природе нам еще далеко. Вы назвали ситуацию с природоохранными мероприятиями бардаком. Приметы его не редки. Засохшие деревья не вырубаются, в стволах заводятся вредители, которые представляют угрозу для здоровых деревьев. Мне кажется, дело тут не в характере народа, а в акцентах, расставленных государством в самом процессе природоохраны. Если раньше это был активный созидательный процесс, то теперь он явно превратился в пассивный созерцательный. Дескать, все равно вырубят для того, чтобы продать древесину, либо выкорчуют пни и построят коттеджи. Элементарное неверие в благополучие леса в будущем. Стоит ли говорить о том, что это будущее напрямую связано с лесом, представляющим собой легкие планеты? Четверть века назад я работал учителем в сельской школе, и каждую весну мы сажали с учениками деревья. В ближайшем лесничестве выделяли для нас саженцы ели или сосны, нас отвозили в лес километров за пять от школы, и мы сажали колючие, похожие на ежей деревца, в еще не просохшую борозду, сделанную трактором. Работали по двое; можно легко представить, сколько появлялось новых деревьев, если привлекалась к этому благородному делу вся школа. Иногда высаживали по весне молодые елочки или березки вдоль дорог недалеко от поля, сами выкапывали лопатами ямы. Деревья, подрастая, защищали поле от суховеев, а зимой помогали снегозадержанию, накапливая впрок влагу. Полезная для общества традиция ныне предана забвению.
Есть и объективные обстоятельства, которые не позволили нам сравняться с той же Финляндией в деле лесосбережения. Масштабы наших стран несоизмеримы; территория России, занятая лесом, многократно превосходит леса северной соседки. Так что Ваш упрек без учета этого факта не совсем справедлив.