Уважаемый, Дмитрий Анатольевич.
Пользуясь тем, что Вы, как и ранее Владимир Владимирович, задали тон открытого часто выходящего за рамки формальностей общения с гражданами России, хотел бы задать Вам вопрос о событиях в Ливии.
Комментируя тот факт, что Россия не воспользовалась правом вето при голосовании по резолюции СБ ООН от 17 марта, Вы сказали, что "что эта резолюция в целом отражает и наше понимание происходящего в Ливии" и то, что руководство РФ "максимально тщательно отслеживало ситуацию и безоговорочно осудило действия руководства Ливии в отношении собственного народа".
Дмитрий Анатольевич. У меня, простого гражданина, обывателя (в хорошем смысле этого слова), после Ваших комментариев осталось чувство некоторой недосказанности, неудовлетворенности, если хотите. Не могли бы Вы мне, гражданину России, объяснить, что стоит за Вашим решением не препятствовать резолюции ООН, предусматривающей проведение военной операции в Ливии? Уверен, что Вы действуете в соответствии с геополитическими интересами России, но еще больше убежден, что многие наши соотечественники, как и я, обескуражены Вашим словами о "понимании происходящего в Ливии". Я не буду говорить банальности о многомиллиардных контрактах на поставку оружия Муамару Каддафи и далеко не бедном уровне жизни ливийцев при этом "кровавом диктаторе". Речь о другом. Еще со времен Вашего предшественника мы привыкли, что президент всегда находит для граждан лаконичные и вместе с тем емкие, понятные слова, от которых нам, простым людям, становится спокойно, и мы безоговорочно верим в силу нашего государства и правильность курса, выбранного нашими лидерами.
Дмитрий Анатольевич. Скажу честно. Это неправильно, конечно. Но если бы мы кого-нибудь бомбили, то вопросов и сомнений бы не возникло - "Мы все еще сильные! Мы можем!". А бомбят они. Американцы. Уже не враги, но уж точно не союзники. Бомбят бывших наших друзей. А мы сначала молчаливо соглашаемся, а потом робко протестуем.